Из сочинений святых отцов и проповедей

1. Что ж? Ужели не должно обвинять согрешающих? Да; и Павел то же самое говорит, или — лучше — Христос чрез Павла:ты почто осуждаеши брата твоего?Или: ты что уничижаеши брата твоего? Ты кто еси судяй чуждему рабу (Рим. XIV, 10 и 4)? И опять: темже прежде времене ничтоже судите, дондеже приидет Господь (1 Коринф. IV, 5). Каким же образом тот же апостол в другом месте говорит: обличи, запрети, умоли (2 Тимоф. IV, 2)? И еще: согрешающих пред всеми обличай (1 Тимоф. V, 20)? Равным образом, и Христос говорит Петру: иди, обличи его между тобою и тем единем. Аще ли не послушает, возьми с собою другого, если же и при этом не уступает, повеждь Церкви (Матф. XVIII, 15-17)? И для чего Он поставил столь многих обличителей, и не только обличителей, но и карателей, так что кто не послушается никого из этих последних, того велел почитать за язычника и мытаря? С какою также целью вверил им и ключи? Если, ведь, они не будут судить, то не будут иметь никакой важности и, следовательно, всуе получили власть вязать и решить. С другой стороны, если бы это было так, то все пришло бы в расстройство и в Церкви, и в гражданских обществах и в семьях. Если господин не будет судить своего слугу, а госпожа служанку, отец сына, и друг своего друга, то зло будет распространяться все более и более. И что я говорю: друг друга? Даже если врагов не будем судить, то никогда не будем в состоянии разрушить вражду, но все придет в совершенный беспорядок. Что же значит указанное изречение? Рассмотрим теперь внимательнее, чтобы врачевство спасения и законы мира не почел кто-нибудь законами ниспровержения и смятения. Для имеющих здравый ум Спаситель хорошо изъяснил уже силу данного закона в следующих дальнейших словах: что видиши сучец, иже во оце брата твоего, бревна же, еже есть во оце твоем, не чуеши (Матф. VII, 3)? Если же для многих, не так сообразительных, изречение Христово кажется все еще недовольно ясным, то я снова постараюсь изъяснить его. Именно — здесь, как мне кажется, Спаситель не все вообще грехи повелевает не судить и не всем без исключения запрещает это делать, но тем только, которые, сами будучи исполнены бесчисленных грехов, порицают других за маловажные какие-нибудь поступки. Мне кажется также, что Христос указывает здесь и на иудеев, которые, будучи злыми обвинителями своих ближних в каких-нибудь маловажных и ничтожных поступках, сами бессовестно творили великие грехи. За это Господь порицал их и под конец (Своего служения), говоря: связуете бремена тяжка и бедне носима, сами же перстом не хотите двигнути их. И еще: одесятствуете мятву и копр, и остависте вящшая закона: суд, милость и веру (Матф. XXIII, 4, 23). Итак, можно думать, что Христос указывал и на них, желая предварительно упрекнуть их в том, в чем они, впоследствии времени, порицали учеников. Хотя последние ни в чем подобном не согрешили, но иудеям казалось грехом, например, что они не соблюдали субботы, ели неумытыми руками, возлежали с мытарями, о чем Спаситель и в другом месте говорит: оцеждающии комары, вельблуды же пожирающе (Матф. XXIII, 24). Впрочем Христос полагает здесь и общий закон о неосуждении. И Павел в послании к коринфянам запретил не вообще судить, но судить только высших, в виду неизвестности дела; равным образом, не вообще запрещает исправлять согрешающих. Он упрекал и тогда не всех без различия, а укорял, во-первых, учеников, которые так поступали в рассуждении своих учителей, и во-вторых, тех людей, которые, сами будучи виновны в бесчисленных согрешениях, клеветали на неповинных. То же самое дает разуметь и Христос в данном месте, и не просто дает разуметь, но еще внушает великий страх, и угрожает неизбежным наказанием: имже бо судом судите, говорит Он, судят вам (ст. 2). Ты осуждаешь, говорит Он, не ближнего, но себя самого, и себя самого подвергаешь страшному суду и строгому истязанию. Подобно тому, следовательно, как в отпущении грехов начало зависит от нас самих, так и в этом суде мы же полагаем известную меру нашего осуждения. Итак, должно не порицать, не поносить, но вразумлять; не обвинять, но советовать; не с гордостью нападать, но с любовью исправлять, — потому что не ближнего, но себя самого предашь ты жесточайшему наказанию, когда не пощадишь его, произнося твой приговор о его прегрешениях.

2. Видишь ли, как эти две заповеди и легки, и доставляют великие блага покорным, и наоборот, причиняют великое зло непослушным? Тот, кто оставляет ближнему своему его прегрешения, освобождает от обвинения не столько его, сколько себя самого, и притом без всякого труда; и тот, кто с пощадою и снисходительно разбирает преступления в других, таковым судом своим полагает большой залог прощения для себя самого. Что же, — скажешь ты, — если кто прелюбодействует, неужели я не должен сказать, что прелюбодеяние есть зло, и неужели не должен исправить распутника? Исправь, но не как неприятель, не как враг, подвергая его наказанию, но как врач, прилагающий лекарство. Спаситель не сказал: не останавливай согрешающего, но: не суди, т. е., не будь жестоким судиею; притом же это сказано не о важных и явно запрещенных грехах, как уже мною было и прежде замечено, но о таких, которые и не почитаются грехами. Потому Он и сказал:что видиши сучец, иже во оце брата твоего(ст. 3)? Многие и ныне так поступают: видя монаха, имеющего излишнюю одежду, обыкновенно представляют ему закон Господень, хотя сами постоянно только и занимаются хищениями и лихоимством; или видя, что он употребляет нескудную пищу, делаются жестокими обвинителями, хотя сами каждый день пьянствуют и упиваются, не зная того, что чрез это, при своих грехах, готовят для себя больший огнь, и лишают себя всякого оправдания. И в твоих, ведь, поступках должно потребовать строгого отчета, раз ты сам первый положил такой закон, строго осудив поступки ближнего. Итак, не считай для себя тягостью, когда и сам ты будешь подвергнут такому истязанию. Лицемере, изми первее бревно из очесе твоего (ст. 5). Здесь Спаситель хочет показать великий Свой гнев к тем, которые осуждают ближних. Действительно, всякий раз, когда Он хочет показать тяжесть какого-либо греха, великость наказания за него и Свой гнев, Он обыкновенно начинает укором. Так, например, и требовавшему (от своего товарища) сто динариев Христос с негодованием говорит: рабе лукавый, весь долг тот отпустих тебе (Матф. XVIII, 32); так точно и здесь употребил слово: лицемере. Строгий суд о ближнем показывает не доброжелательство, а ненависть к человеку; и хотя осуждающий носит личину человеколюбия, но на самом деле исполнен крайней злобы, поскольку подвергает ближнего напрасному поношению и обвинению, и восхищает место учителя, сам не будучи достоин быть даже учеником. Потому Христос и назвал его лицемером. Если ты так строг в отношении к другим, что видишь и малые проступки, то почему так невнимателен к себе, что не замечаешь и великих грехов? Изми первее бревно из очесе твоего. Видишь ли, что Спаситель не запрещает судить, но прежде велит изъять бревно из собственного глаза, и тогда уже исправлять согрешения других? Всякий ведь свое знает лучше, нежели чужое, и лучше видит большее, нежели меньшее, и наконец, более себя самого любит, чем ближнего. Следовательно, если ты судишь других, желая им добра, то прежде пожелай его себе, имеющему грех и очевиднее, и более; если же нерадишь о самом себе, то ясно, что и брата своего судишь не из доброжелательства к нему, но из ненависти и желания опозорить его. Если же и должно быть ему судиму, то пусть его судит тот, кто ни в чем подобном не согрешил, а не ты. Так как Спаситель предложил великие и высокие правила жизни, то чтобы кто-нибудь не сказал, что легко так любомудрствовать на словах, Он и изрек эту причту в доказательство всей свободы, с какою мог сказать о Себе, что Он не погрешил ни против одного из предложенных Им правил, но все исполнил. Хотя впоследствии времени Ему самому надлежало судить и говорить: горе вам, книжницы и фарисеи лицемери (Матф. XXIII, 25), однакож сам Он нимало не был виновен в том, в чем обвинял других. Ни сучка не изымал, ни бревна не имел в глазах Своих; Он был свободен от того и другого, и исправлял, таким образом, согрешения всех. Не должен, говорит Он, судить других тот, кто сам в том же виновен. И ты удивляешься, что Он положил этот закон, когда и разбойник на кресте признал его, и выразил мысль Христа в словах своих, обращенных к другому разбойнику: ни ли ты боишися Бога, яко в том же осуждени есмы (Лук. XXIII, 40). А ты не только не изымаешь у себя бревна, но и не видишь; напротив того, сучец у другого не только видишь, но и осуждаешь, и стараешься изъять, — подобно как одержимый тяжкою водяною или другою какою-либо неизлечимою болезнью нерадит об ней, а между тем в другом обвиняет нерадение о малом недуге. Если уж худо не обращать внимания на свои грехи, то вдвое или втрое хуже судить других, имея в собственных своих глазах бревно, и не чувствуя от того никакой боли; ведь грех тягостнее и бревна.

3. Итак, сказанная Спасителем заповедь имеет такой смысл: кто сам подвержен многим порокам, тот не должен быть строгим судиею погрешностей других людей, и особенно когда они маловажны; следовательно, Он не запрещает обличать или исправлять, но возбраняет нерадеть о собственных грехах, и восставать против чужих. И это потому, что осуждение других много содействовало бы к увеличению зла, усугубляя порочность. В самом деле, кто привык нерадеть о своих великих преступлениях и строго судить о малых и незначительных погрешностях других, тот терпит двоякий вред, — как потому, что нерадит о своих грехах, так и потому, что питает ко всем вражду и ненависть, и каждый день возбуждается к крайней жестокости и немилосердию. …

Святитель Иоанн Златоуст

 

«Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «Дай, я выну сучок из глаза твоего, а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7, 1–5).

И что же: запрещает ли Господь Иисус Христос говорить, что прелюбодеец грешит, запрещает ли говорить, что убийца, вор, грабитель достойны осуждения? Нет, не запрещает Господь всего этого. Господь Иисус Христос запрещает другое. Он запрещает то же, что запрещает и святой апостол Павел: «А ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что унижаешь брата твоего? Все мы предстанем на суд Христов» (Рим. 14, 10). Видите, и святой апостол Павел решительно запрещает суд над братом своим, но он же в посланиях к Тимофею говорит: «Обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением» (2 Тим. 4, 2) и «Согрешающих обличай перед всеми» (1 Тим. 5, 20).

Вся 23-я глава Евангелия от Матфея — грозная речь обличения: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры» (ст. 15). Господь Иисус Христос в довольно резких словах осуждал книжников и фарисеев. Господь осудил их, назвал лицемерами. Есть ли здесь противоречие, как кажется некоторым? Что же это значит, как примирить это? Разве может быть противоречие в Господе Иисусе Христе и в Его святом, блаженном апостоле? Противоречия нет, нужно вникнуть, что запрещает Господь.

Увидим, найдем объяснение в словах Самого Господа Иисуса Христа. Он сказал после этих слов: «Что ты смотришь на сучек в глазу брата своего, а бревна в своем глазу не чувствуешь?» Это значит, что Господь Иисус, Христос запрещает нам быть строгими судьями над братьями нашими, запрещает поступать, как обыкновенно поступаем мы: своего тяжкого греха не замечаем, а сучек, маленькую соринку в глазу брата своего — небольшое прегрешение — зорко видим и наблюдаем. Будучи сами полны греха, судим брата своего, совершившего небольшое прегрешение перед Богом. Видим монаха не довольно скудно питающегося — судим его, что он не постится.

А кто же эти осуждающие? Каждый день пьянствуют они, объедаются, а монаха, который не питается одним хлебом и водой, строго осуждают. Бревна в своем глазу не чувствуют, а сучек в глазу брата своего видят. Осуждают его, будучи сами достойны более строгого и тяжкого осуждения Божьего. Мы всегда чрезвычайно зорки в отношении грехов ближних наших, не замечая бревна в глазу своем.

Так было и в древности, во времена Господа Иисуса Христа. Книжники, ученые иудеи того времени, резко осуждали Его и апостолов за то, что не хранят они субботы, едят неумытыми руками, общаются с грешниками, а за собой не замечали тех тяжких грехов, в которых так грозно обличил их Господь.

Что же, неужели нужно молчать, когда утопает в грехах брат наш, неужели мы должны равнодушно, молча наблюдать, как грешат люди? Нет, вовсе нет. Ибо вы только что слышали слова Павловы, в которых велит он обличать и запрещать. Это говорит он любимому ученику своему — Тимофею-епископу. Значит, обличать и запрещать должно, но дело в том, что велика разница между осуждением и обличением.

Мы нехорошо относимся к грехам ближних своих: видим, что согрешают и со злорадством становимся судьями их. Вот что запрещает Господь Иисус Христос, ибо можно поступить совсем иначе. Не должны мы молчать, но обличать должны кротко, тихо, не с осуждением, а с любовью, с желанием исправить, без злорадства и злобы.

Так поступают те, у которых нет бревна в глазу их. Так поступают люди чистые сердцем. Кротко и тихо убеждают они грешников отстать от своих прегрешений. Это и есть обличение, это не осуждение — это желание спасти их душу, это желание исправить их. Это исполнение заповеди Господней. Господь велит: когда согрешит против тебя брат твой, — не трезвонь о грехе его, не обличай перед всеми, начни с обличения его наедине. Пойди с ним в отдельную комнату, поговори с братом своим и обличи его. Если послушает он тебя, приобрел ты брата своего: не только спасешь, исправишь ты его, но и приобретешь его сердце. Если не послушает он тебя, возьми с собой двоих-троих свидетелей. Не послушает их — скажи церкви, а если и церкви не послушает — да будет тебе как язычник и мытарь. Отвергни его, как язычника и мытаря, совсем отвергни.

Видите, можно судить о грехах ближних своих различно: строгою мерою мерить, осуждать со злобою и раздражением, можно с любовью и кротостью обличать. Вот почему Господь Иисус Христос продолжил речь Свою: «Каким судом судите, таким будете судимы». Кто, где будет судить? Он Сам на Страшном Суде. Если поступать будем, как Господь указывает, то и Господь на Суде Своем этой же мерой будет мерить нам — мерою милосердия, любви и прощения; если мы с кротостью и тихостью обличаем согрешающих — то и Господь с кротостью и прощением отнесется к грехам нашим.

А если мерою недоброй и злорадной мерим мы грехи братьев наших, трезвоним о грехах их, — то получим тяжкое и строгое воздаяние от Господа Иисуса Христа, когда будет Он нас судить.

Первая и важнейшая обязанность наша — видеть и замечать бревно в собственном глазу, видеть и судить собственные грехи; а в отношении соринки в глазу брата своего должны мы быть долготерпеливы, — тогда долготерпелив будет к нам Господь Иисус Христос в день Страшного Суда.

Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий)

 

Осуждение бывает троякое: 1) аще какой грех узнаешь тайный и всем расскажешь; 2) аще человека столь уничижать станешь за грехи, что и говорить с ним не захочешь; 3) осудишь грешника на совершенную погибель, якоже тот старец [в Отечнике] осудил, а ему ангел Божий душу осужденного грешника принес и вопросил: куда повелит поместить сию душу — в рай или в муку? От сего [старец] пришел в чувство. Но когда, видя дурной поступок, станешь рассуждать, что худо делают, сие не вменится в осуждение, но в рассуждение, и сим, конечно, не погрешишь.

Преподобный Феодор Санаксарский

 

Если мы хотим, чтобы Господь «помиловал нас грешных», простил те обиды, которые мы наносим Ему грехами нашими, то мы должны начать с того, чтобы в свою очередь простить те обиды, которые были нанесены нам нашими ближними. Просить о прощении 10 тысяч талантов можно, только простив сто динариев.

Но было бы ошибочным душевным движением заповедь о неосуждении ближнего за личные обиды полагать основой безразличного отношения к чужому греху.

Правда, в отношении к чужому греху может быть недопустимое осуждение в смысле приговора над согрешившим человеком, что должно исходить от Господа.

Но может быть и обязательное для всякого христианина рассуждение в смысле оценки чужих поступков.

Господь научает нас к нераскаявшимся братьям относиться как к язычникам и мытарям; Апостол увещевает не общаться с теми, которые, называя себя братьями, на самом деле блудники, лихоимцы и хищники; свв. отцы советуют избегать неполезного для души, сторониться людей злых, не беседовать с пустословами.

Как можно, не рассудив, где доброе, где злое, исполнять все эти повеления? Как решить, чего избегать, к чему стремиться? Как, не решив, плох человек или хорош, праведен или грешен, можно стремиться к общению с ним или, напротив, избегать его?

Как можно, не назвав блуд блудом, злоречие — злоречием, зло — злом, избегать неполезного душе твоей и прекращать общение с согрешающим братом? Понимая «прощай» и «не суди» как запрещение разбираться во всем этом, не будем ли мы искажать нравственное чувство души и погрешать против слова Божия? Не будем ли мы ложным толкованием Писания прикрывать безразличное отношение ко злу под видом христианского всепрощения?

Ведь надо помнить еще то, что Господь взыщет не только за наши грехи, но и за грехи наших ближних, поскольку были мы к ним безучастны, ибо Господь требует от нас не только того, чтобы мы рассуждали, где зло и где добро. Он требует большего: прощая все личные обиды, человек не ради мщения, а ради исправления согрешившего должен обличать его.

«Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18, 15-17).

Потому и Марк Подвижник говорит: «Иное дело обличение по злобе и по мщению, иное по страху Божию и истине».

Протоиерей Валентин Свенцицкий

 

Осуждение ты понимаешь не так, как нужно. Осуждение и возмущение не одинаковы. Осуждение — окончательный приговор человеку. Например, «такой-то — вор, гордец, развратник». Возмущение — требование правды, противоборствующая сила против греха, кем бы он ни был сотворен. Возмущение может перейти в осуждение.

Порицание не есть осуждение, а есть рассуждение о действиях ближнего. Оно есть преддверие осуждения. Если порицать действия человека (имею в виду худые действия), а не самого человека, и к этому добавить еще сострадание, то порицание не вменяется в грех. Если же будем порицать (в смысле укорения) лицо человека, не снисходя к его немощи, то здесь уже будет грех. Осуждения в том нет, если ты определишь неправые поступки других. Ведь действия людей могут быть и хорошими, и плохими. И как же я буду признавать плохие поступки хорошими и наоборот?! Тогда ведь можно дойти до полной аморальности. Вся суть заключается в том, как отнесется человек к худым поступкам. Поэтому не смущайся тем, если твои мысли и сердце будут не согласны с отдельными поступками других, только не допускай осуждения, т.е. не говори о человеке, что он таков-то и таков-то (блудник, пьяница и т.п.), не выноси окончательного приговора о всей жизни человека, потому что приговор принадлежит только Богу, Который единственно знает наши движения души.

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев)

_______________

Литература:

1. Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского. Толкование на святого Матфея Евангелиста. Беседа XXIII. http://www.ubrus.org/data/library/pages/196/Main.htm

2. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Спешите идти за Христом! http://predanie.ru/lib/book/read/83174/#toc9

3. Поучения прп. Феодора Санаксарского. http://www.sanaxar.com/index.php?option=com_phocadownload&view=category&id=1:&download=1:&Itemid=33

4. Протоиерей Валентин Свенцицкий. Монастырь в миру. http://azbyka.ru/tserkov/duhovnaya_zhizn/molitva/isihazm_iisusova_molitva/monastyr_v_miru-all.shtml

5. Митрополит Иоанн (Снычев). Дай мне твое сердце: Письма духовным чадам. С. 75, 100.