Журнал «Православный вестник» (г. Екатеринбург)

Когда человек идет в храм, то есть большая вероятность, что он сначала попадет в церковную лавку, «чтобы купить свечку и подать записки». Перед ним оказывается листочек с перечнем треб, и вот тут-то он и сталкивается с множеством вопросов. Заказные, сугубые прошения, сорокоусты и проскомидии – что есть что? И получается, что человек на свой вкус или по совету работника лавки выбирает какую-то требу. Разъяснить «требную премудрость» мы попросили о. Алексия Яковлева, настоятеля прихода Святителя Николая Чудотворца на Синих Камнях (г. Екатеринбург).

Отец Алексий, что такое требы и откуда их разнообразие?

Слово «требы» давно скомпрометировано, как и многие другие. Например, слово «поп», которым до сих пор совершенно спокойно пользуются старообрядцы, приобрело негативную окраску еще в позапрошлом веке и стало нарицательным. Так и «требы» сегодня зачастую воспринимаются как источник невероятных доходов Церкви, либо как самое главное в богослужении.

Отец Алексий, что такое требы и откуда их разнообразие?

«Требы» происходит от «потребности». Есть у нас множество потребностей, в том числе и религиозных. Собственно тема треб не является сугубо христианской, так как и у представителей других религий и даже атеистов есть потребности в культовом оформлении своей жизни. Например, гражданские панихиды или проводимые по определенному сценарию свадьбы и юбилеи. А если человек хоть немного религиозен, то в его жизни обязательно обозначится потребность в молитве, личной и соборной, или освящении какой-либо вещи, потребность в том, чтобы как-то особенно отметить начало дела или какое-то важное событие и так далее.

Тем более естественно желание молитвенно помянуть и таким образом поучаствовать в жизни близких людей. Вот так естественно «появились» требы. Причем абсолютного единства в понимании треб до сих пор у нас нет. В каждом приходе есть своя традиция понимания панихиды, сорокоуста или литии. Это заметно и по тому, как они служатся, и по стоимости: в одном храме на панихиду жертвуется около ста рублей, а в другом рублей двадцать. То есть положение с требами у нас запутанное.

Можно ли хоть как-то навести порядок в этом вопросе?

Давайте попробуем. Я бы разделил все требы на те, которые напрямую связаны с Литургией, и те, которые совершаются священниками вне Литургии. Напрямую с Литургией связаны проскомидия, заказные и сугубые прошения. А все остальное – лития, панихида, самые разнообразные молебны – совершаются отдельно от Литургии. Хотя существует такое ошибочное представление: подать имя на молебен гораздо лучше, чем на проскомидию, ведь во время молебна имя будет произнесено во всеуслышание, а проскомидия совершается в алтаре незаметно для прихожан – то есть молебен воспринимается как самая «крутая» важная треба.

А на самом деле, какая треба является самой важной? Если человек, пришедший в церковную лавку, хочет оказать самую серьезную, самую экстренную помощь своему близкому, какую требу нужно заказывать?

Несомненно, это проскомидия. Правда, в некоторых храмах она может «маскироваться» под сорокоуст, то есть сорок Литургий подряд поминается человек на проскомидии (всегда при заказе треб в неизвестном храме можно уточнить, как совершается та или иная треба).

Литургия – это «общее дело» (с греч.). Поэтому первые христиане приносили на Литургию хлебы (просфоры), свечи, вино, масло для лампад, вообще кто что мог принести для совершения богослужения. Все принесенное было «нашей общей жертвой», совершаемой Богу. Сегодня просфоры выпекаются особенным образом в храмах, и те деньги, которые люди жертвуют в храм, идут и на просфоры. Так что Литургия продолжает оставаться общим делом.

О важности проскомидии можно прочитать в книге «О храме» св. Симеона Солунского:

«Частицы тем, за кого они приносимы бывают, приносят многоразличную пользу. Об этом учение древних отцов дошло до нас. При священнодействии эти частицы представляют те самые лица, от имени которых вынимаются и бывают за них жертвоприношения Богу. Это подтверждается и словами священника, который молится: «прими Господи жертву сию в пренебесный Твой жертвенник».

Конечно же, как осуществляется это жертвоприношение и каким образом вынутые частицы «приносят многоразличную пользу», я объяснить не смогу, как не смогу объяснить, как произошло Рождество Христово или Его Воскресение или как хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Христову. Но по учению Церкви мы верим, что проскомидия оказывает пользу даже святым, за которых вынимаются частицы: «Частица, о святых приносимая, служит им в славу и честь, в преумножение достоинства и в большее приятие Божественного света. А о верных приносимая, усопшим ходатайствует избавления грехов, живым, если только они в покаянии жизнь свою провождают, дают защиту от несчастий и служит ходатайством к оставлению грехов».

Чего еще большего можно пожелать ближнему своему?

У св. Симеона сделано замечание, что живым приносит пользу это поминовение, если они проводят жизнь в покаянии. Про усопших этого не сказано, так как покаяние возможно только при жизни. За всех ли крещеных ближних я могу заказывать проскомидию, ведь я просто не знаю, были ли настоящими верными христианами мои предки? А вдруг они были крещеными атеистами? Принесет ли этим душам пользу проскомидия?

* * *

Проскомидия (с греч. προσκομιδή, «принесение», «подношение», от προσκομίζω, «приносить») – первая часть Литургии, совершаемая священником в алтаре во время чтения часов. Из пяти больших просфор, вынимаются частицы: в честь Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы, св. Иоанна Предтечи, апостолов, пророков, святителей, мучеников, преподобных, бессеребреников, равноапостольных, в честь составителя Литургии (св. Василия Великого или св. Иоанна Златоуста), за живых и умерших в вере Христовой и надежде на жизнь вечную по смерти. В это время читаются поминания о здравии и спасении живых и об упокоении усопших. Частицы, вынутые из просфор, поданных верующими, по окончании Литургии опускаются священником в Кровь Христову со словами: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею честною, молитвами святых Твоих».

* * *

Сегодня в этом смысле даже с живыми тяжелая запутанная ситуация. Ведь зачастую мы не сможем выяснить, на самом ли деле православной жизнью живет человек, указанный в записке, верный ли он, живет ли он в покаянии. Огромное количество людей только крещены, но к Церкви больше не имеют никакого отношения. То же самое можно сказать и об усопших. Уже стало притчей во языцех такая грустная шутка: человек появляется в храме дважды, сначала на свое крещение, потом на своем отпевании.

XX век с его революциями, конечно, сыграл трагическую роль в духовной жизни людей. Верующие люди попали в странную ситуацию: вокруг еще стоят храмы, все пронизано православной культурой, но на самом деле они оказались в положении первых христиан. А неверующие просто отпали. Если в XIX веке хотя бы раз в год большинство крещеных людей отправлялись на исповедь и причастие, то после февральской революции, когда участие в таинствах стало не обязательным, процент причащающихся упал с 90% до 4%.

За XX век такое явление как «крещеный, но неверный» стало привычным. И вот здесь-то и рождается вопрос критерия: за кого подаем проскомидию, а за кого нет. Один из критериев по отношению к усопшим – отпевание. У нас не отпевают самоубийц и явных богоборцев. Понятно, что за таких людей мы не можем вынимать частицы и опускать их в Кровь Христову.

Вы имеете в виду каких-то явных тиранов и богоборцев, типа большевистских лидеров?

Тут тоже разбираться нужно, нельзя же всех «под одну гребенку» оценивать. Но и оценивать жизнь людей нужно предельно внимательно и осторожно, чтобы не впасть в осуждение. В древней Церкви была традиция внесения имен поминаемых в особые книги. Причем вносимые имена могли оглашаться принародно, и каждый из присутствующих мог оспорить оглашаемое имя, если к нему были претензии с точки зрения христианской жизни. Если претензии были обоснованными, то имя «вымарывалось» из книги. От диптихов сегодня сохранилась традиция гласного поминовения на Херувимской песни.

За последнее столетие ситуация многократно усложнилась. Ведь ни для кого не секрет, что при тоталитарном режиме люди за выражение своей веры могли серьезно пострадать, поэтому некоторые ее тщательно скрывали. Это мы можем как угодно свободно выражать свою веру, и максимум, что мы за это получим от неверующих – обсуждение нашего поведения в новостях и на Интернет-форумах.

Присмотритесь к жизни своего предка и задайтесь вопросом: может быть, хоть как-то, хоть когда-то, в частном порядке он проявил свое отношение к православной вере? Если не проявил ни веры, ни неверия, то нужно серьезно подумать, подавать ли проскомидию за такого человека. Наверное, нужно возвращаться к древней практике, когда не всех подряд поминали на таком великом поминовении, как проскомидия, а только верных.

О. Алексий, но ведь мы можем выяснить отношение наших предков к вере до третьего-четвертого поколения. Это в лучшем случае. А дальше мы, зачастую, знаем лишь имена. Как быть с дальними нашими предками?

Действительно, если у меня в роду, веке в XVI был некий предок, от которого осталось только имя, то я буду поминать его на проскомидии. В этой ситуации я совершаю допущение, что предки мои были все же людьми верующими и церковными. Это именно допущение, сложность, но от этой сложности не надо «бегать». Я же могу сказать: «Господи! Я не знаю, кем были мои предки. Ты знаешь все. Прими эту жертву, да будет она на пользу душам их». Но перед этим решением необходимо использовать все шансы узнать, кем же в действительности были мои предки. Проскомидия становится своеобразным поводом к занятию историей семьи.

Святой Симеон Солунский пишет о нашей ответственности так: «Насколько полезно тому, за кого приносится эта жертва, когда он живет достойно звания христианского, настолько бедственно и вредно тому, кто, предав себя греховной жизни, не радит о достойном исправлении звания христианского <…> Если душа благочестивая, или хотя и по слабости в грех падает, но потом покаянием очищается, то такой человек невидимо принимает общения Святого Духа и часто телесной сподобляется пользы. Но если кто, будучи предан греху, от него отступить не хочет, такой горшее осуждение себе приимет от принесенной за него жертвы. Священник должен внимательно наблюдать, чтобы не принимать приношения и не возносить жертв за таких людей, которые, изгнав из сердца своего стыд и совесть, предаются всякому беззаконию. За это и сам священник подвергается вместе с ними осуждению, от чего приключаются многоразличные искушения и скорби».

Когда я это прочитал, то как-то более задумался о своих дедушках-бабушках. Один мой дедушка женился на бабушке, месяц они пожили, началась война и в 1942 году он погиб. Больше о нем я ничего не знаю! Какой это был человек? Его я поминаю на проскомидии. А другого родственника, например, я знаю и люблю, но поминаю только на панихиде, потому что знаю его жизнь. Вот так…

Слышала такое мнение, что вынутая за неверного крещеного человека частица, просто «убивает» его душу еще раз. Безрассудно заказывающий такое поминовение за неизвестного ему человека наносит его душе смертельную рану. Как к такому мнению относиться?

Я не стал бы так жестко и даже жестоко заявлять. Ведь даже о причастии говорится, что оно во осуждение тем, кто причащается без рассуждения. Здесь же, еще раз подчеркиваю, мы должны рассуждать и смиренно приносить наши немощи, неведение и упование Господу. Если так поступать, то, как мне кажется, Господь не станет наказывать человека и ту душу, за которую он молится. То есть вопрос о проскомидии связан не только с рассуждением и серьезной ответственностью, но и с болью, ведь речь идет о наших родных людях, которым мы хотим молитвенно помочь.

И этот вопрос невозможно решить каким-то одним общим правилом, ведь запись имени сегодня всегда будет на совести записывающего. Кто кроме нас лучше знает своих родных? И кто будет брать ответственность за их поминовение, если не мы? И так как одним «росчерком пера» этот вопрос решить невозможно, то необходимо, как мне кажется, общинно (то есть в диалоге священников и мирян) определить подход к проскомидии.

Причем в общине должна быть налажена катехизация (изучение православной веры) и в ней должно быть доверительное общение между прихожанами и священниками. Только в такой общине в живом диалоге возможно выработать какой-то единый подход к проскомидии: если человек крещеный и верный, то мы его поминаем на проскомидии, а если человек просто лояльно к Церкви относится, честно живет, трудится, является по общим меркам хорошим человеком, но в таинствах не участвует, то мы его поминаем, например, на молебнах. К этой позиции нужно приходить через диалог. Причем, судя по опыту нашего храма, этот диалог может растянуться на несколько месяцев.

О. Алексий, оказывается, данная тема раскрывает множество интересных аспектов нашей жизни – и наше прошлое, и наше настоящее, и ответственность за свои решения, и упование на Бога…

Да, сегодня требы становятся хорошим поводом для объединения духовных поисков людей, состоящих в одной общине – и это прекрасно!

Беседовала Ксения Возгривцева

________________

Источник: Требная премудрость // Православный вестник [издание Екатеринбургской епархии Русской Православной Церкви]. – 2010. – № 5 (94)